Георгий Капустников (Soviet)
Холодный рассвет нехотя приоткрыл блюдца тёмно-серых глаз с набрякшими дождём серыми косматыми тучами-веками. Под колёсами редкие островки светло-серого подсыхающего асфальта в окене мокрой черноты, да гудроновые латки, похожие на лакированные туфли франта. Я предвкушал цирк в ЭРе до Молодечно, но людей оказалось на удивление мало.
После пересадки в Молодечно на ДР1А было немного веселее: велосипеды, ёлочкой висящие на полках и выстроенные цепочкой вдоль прохода. Я начал уничтожать наиболее тяжёлые для спины и желудка белки. Когда дождь сжалился и разрешил доехать до БЛ сухим я понял, что мы сегодня подружимся. Проезжая вдоль бесконечных рядов палаток услышал своё имя. Ба! Старые знакомые Лёша и Сергей, с которыми ехали больше половины дистанции Масленицы. Жаль, Жени Луцевича, который тоже с нами ехал рядом не оказалось) Был несказанно рад этой встрече. Сергей даже предложил вписаться третьим в палатку. Тут же познакомился с Дядей Ваней и подругой Лёши. Прошу прощения, забыл имя (( Это одна из двух вещей, за которую мне неловко после марафона. Интересный разговор и знакомство прервал ВНЕЗАПНО начавшийся дождь. Обернул седушку пакетом и быстро залез в уютную пирамидку палатки, где разговор продолжился. Заодно я продолжил уничтожать куриное филе.
Вот и время брифинга.
Перед аркой на встречу, "поскрипывая новой портупеей", выехал Сергей Брусникин. Подъехал, поздоровался. Очень приятно, что кто-то меня узнает не только по каске). Расстроился, что на полной дистанции не будет Комиссара. Теперь никто не скажет "Ни шагу назад!" Поблагодарил Сергея за генштаб с треком, как потом выяснилось - эти карты действительно очень помогли, даже без включения ГПС. Он, кстати, весь день, работал отвратительно.
В толпе мелькают знакомые лица: Витя Шерышев, Женя Луцевич. Класс мульти держится дружной фалангой. Оказалось, изменения трека касаются тех, кто идёт на полную дистанцию, накануне вечером, впопыхах просматривая форум, подумал, что это коснётся только сокращёнки.
Тягучий старт. Впереди несколько раз кричали трубным рёвом чьи-то тормоза. Было похоже, что в Березине безумствуют потревоженные шумом БЛ белорусские гипопотамы)
На катке до Бомбол моя передняя лысая Рубена два раза заставляла исполнять чудо-карамболи, ещё бы немного и тормозил бы об других. Извинте за потраченные нервы те, кто был сзади меня. Один за одним обошли Лёша, Сергей и Дядя Ваня). С Сергеем в следующий раз я встретился уже после финиша. Перед перекрёстком в Бомбалах первый раз встретился с Витей Шерышевым.
Ветер становился всё сильнее. Неспокойно зашумели деревья, заскребли друг о друга, узловатыми пальцами царапая на небе письмо. Это Пуща зовёт нас. Зовёт под зелёное пушистое крыло. Зарыться в мягкий пух деревьев, спрятаться от дождя, оставив снаружи лишь маленькие бусинки глаз.
"Зови меня, я буду ждать!
Я голос твой смог бы узнать
Из далека, из глубины
Сквозь небеса, истина-ты"
Первый КП - доедаю мясо с овощами, вижу как Витя, "посадив" свой "штурмовик", отправился в "наземное" путешествие. БОльшая частье пелетона унеслась вперед и на дороге стало немного свободнее. Петляющая дорожка в болотисто-зелёном полумраке напомнила мне слова, сказанные мне тем, кто ушёл в серые холмы: "в твоей жизни будет ещё много поворотов, а моя - прямой, как стрела, коридор, короткий, как арбалетный болт"
В тихом полумраке своей жизни можно и не заметить болота)
Выезд к беседке, задумавшись, еду за кем-то дальше по гравейке. А ведь специально запоминал, где эта шпилька на треке! Первый раз за три марафона поехал конкретно не туда. Обогнал тех, за кем ехал) Начало напрягать отсутствие разметки. Всех спас ехавший на встречу Лёша, ценой своего времени, набирая встречных, словно бульдозер ком жирной глины на отвал. возле штабеля леса и квартального столба проходит совещание. Достаю ГПС, работать он отказывается, но карта Комиссара подсказывает - назад. Проезжаю немного, останавливаюсь, чтобы увериться окончательно. Вскоре после беседки нагоняет Лёша. Некоторое время держу его темп, да куда там! Больше до финиша мы не увиделись)
Немного раздосадованный, поднимаю лицо к небу, вновь полившему влагу, которая смешиваясь с моим потом превращалась в настоящие слёзы на губах
Мы с тобою - две капли разные одной воды,
Слезы облака.
Разобьемся об землю стразами,
Разлетимся вокруг да около.
Бесконечное вниз стремление,
Награжденное солнца взглядом
Принесет траве упоение
Нас с тобою положат рядом.
Может быть, попадем на лица,
По щекам разотрут руками:
Нас не станет с тобой, сестрица,
Сохнет кожа воды следами.
Или, может быть, в стекла оконные
Сердцем осени постучимся:
Разбудить нам печали сонные
Тихим стоном души случится
И нам с тобою земли не коснуться!
Мы исчезнем в горящем пламени...
Чтобы еще один раз завернуться
В нежный шелк темно-синего знамени
Чтобы еще раз подняться,
Водою небес пролиться
Только бы не остаться
В вечности льдом искриться...
И нас с тобой не отыскать,
Все, что мы есть - вода.
Лишь остается ждать
Серебро дождя....
СКП Рум. Просьба улыбнуться заставляет окончательно забыть лишний крюк
В разбитой колеи кустов первый раз встречаю Юру с Алёной, с Юрой я в итоге финишировал вместе
Постепенно промокаю всё больше и больше, после медленных кустов становится холодно, а впереди лежит сердце Пущи, её зов становится всё сильнее, в мышцы, подёрнутые первым холодом и усталостью вливаются новые силы.
"Зови меня, я белый снег,
Из крошек льда сверхчеловек.
Из серебра, из бирюзы,
Шумят ветра, я - это ты."
Дождь усиливался, злился всё больше, раздувая ветреные ноздри. Я остановился закрыть "гермозатворы". Ещё раз поднял лицо к небу. Дождь застучал по каске, гневно бросая в лицо бисер мелкой пыли, рассказал, почему и на кого он злится. Злился он на тех, кто побоялся его и остался дома
Слёзы с неба, да это вода!
И от небесной воды вы ждёте только вреда.
Вы все сидите дома, в норах как кроты
И от небесной воды, вы ждёте только беды
Вы все скоты, вы все такие мрази!
Посмотрите на себя, на вас столько грязи!
Я буду плакать и глаза свои закрою:
Выходите все, я вас умою!
Я - дождь, я когда-нибудь пройду,
И на сыром асфальте оставлю тоску.
В лужах моих слёз, будет ваша грязь:
Это значит, кончилась моя власть.
Но половина предпочтёт грязь моим слезам
И будут молча сидеть по своим домам.
Потом выйдут все, чтобы денег нажить
И по моим слезам будут смеясь ходить.
Когда идёт дождь, гремят грозы
Это смех с дождём, или смех сквозь слёзы.
Вы боитесь меня, лицо закрыв руками,
Я - дождь, я смеюсь над вами!
Я слышу треск перепонок в ваших ушах,
Я разрушаю мозги, мне нравится страх.
Который я вселяю в вас, выбивая ложь
Я смеюсь над вами, я - дождь!
С каплей моей смешай свою слезу:
Тебе будет легче, когда я уйду.
Смейся со мной, когда услышишь мой гром
Я уйду - будет легче, может быть, потом.
А теперь сам уходи, иди куда захочешь,
Ты моими слезами лицо ещё намочишь,
Ты улыбнёшься ещё, как в первый раз
Я - дождь, я смеюсь и плачу за вас...
На СКП Белокорец остановился только для отметки.
Возле правого поворота очередная вырубка-рана: Порваные узловатые корни-вены, коричневые, будто в запекшейся крови. Кровоточат дождём борозды от колёс харвестеров. После поворота останавливаюсь у штабеля погибших. Провожу рукой по мокрой, безжизненной коре. Хлысты рассказывают свою историю
I leave my pride inside my mind
I let this fear surround me
I take this life less face you wear
And let it burn in my memory
Memory, a memory, a pain that blinds...
Your skin so cold it seems so lifeless
I take your soul with me and die
В одном порыве несусь до КП. К костру и чаю там пробиться не удаётся. Видимо, все решают, куда ехать, да никак не могут решить) Без костра быстро начинается трупное окоченение и я быстро отправляюсь в путь. Навстречу попадается бешено несущийся гонщик. Спрашиваю - "потерял чего?" в ответ "до КП далеко?". Говорю, что пару километров. Ещё через секунду доносится "да, потерял". Странно... Через некоторое время нагнал Сашу с напарником. Снова приятно, что меня узнали не только по каске) Еду с ними практически до выезда из пущи, пока не припирает отдохнуть и перекурить. Выезжаю к осушенному болоту, и меня захлёстывает волна океана ветра, шумевшего до этого гигантским муравейником где-то очень высоко, там, где в тяжёлое оловянное небо упирается пуща. Ветер выворачивает листья ладонями вверх и вот они уже не зелёные, а соревнуются с небом в начинающей меркнуть серости
Ага, в Любче, всё-таки, есть Ленин! На трясучей гравейке перед Делятичями встречаю участника с полностью опустошённым баком, номер не запомнил, ты как, товарищ, доехал? КП Делятичи. Наконец я дорвался до костра и чая)) Единственный в этом году КП, где я почувствовал себя дома, спасибо. Сознание сочится рваными, как тучи над головой мыслями о том, что это только середина!! Но костёр успокаивает, запутывая горячие пальцы в волосах, отдыхающих от каски. Люди приезжают и уезжают, среди них незаметно проскользнул и Юра из Кубинки, для которого "марафон начался только после Заберези". Поднимается Саша, решительно сбрасывая с плеч крепкое огненное объятие костра, рассыпающееся пепельным дымом. Кажется, у костра сидит Zaaq. Спрашиваю, никто ли не видел человека, ехавшего в прошлом году в компании мыши) Угадал, это он) Мышь, оказывается, тоже испугалась дождя) Единственная, на кого я за это не в обиде. Ну что же, воспоминания о ней всё равно помогают. Пора в путь... Сто километров стоят впереди кисельной стеной, сумерки сажей порошат глаза, выдавливают хрусталики, будто потерявший надежду в драке борец. Глюкоза мгновенно проваливается в ноги, голова пустеет, бьющиеся мысли, взявшись за руки с чувствами, спиралью взвиваются в небеса, туда, где над тучами алеет стареющая Звезда. То, что осталось внизу рассыпается на бусинки росы на траве, треск коростеля, разматывается прозрачным ситцевым рулоном по бесконечной ленте дороги, я таю в пуще, как облачко в знойном полдне...
"Я чьё-то имя, или даже звук,
Его несущий к раковине уха.
Я плачущая нежность тонких рук
Смотрящего с икон святого духа.
Я невозможность что-то изменить,
Я крик признанья, вырванного болью,
Жемчужинами дней я порванная нить,
Оброненная в прошлое любовью.
Я луч звезды сквозь миллиарды лет,
Пронзающий глазного нерва слабость.
Я лезвие сверкающего "нет",
Вспоровшего беременную радость.."
Встречаю Брестчан, они возваращают меня к себе, заставив взгянуть на излучину Березины. Ухватившись за синюю ниточку реки я остаюсь на земле, продолжая вкручивать. В сгущающихся сумерках на меня из-за поворота несётся смазанное чёрно-белое пятно. Останавливаюсь. Собака отходит немного в сторону и внимательно смотрит прямо в глаза, или мне только кажется?
"И я не знаю кто бы
Мне был бы также предан
Моей печали всходы
Взошли уже до неба.
Собака ночь лакает,
Пьёт пространства воду:
Время мне оставляет,
Я в нём обрету свободу!"
Достаю из рюкзака облатку глюкозы и во рту разливается горьковатая сладость. Из-за поворота показывается хозяин собаки "Добрый вечер" -- "А ночевать где будете?" -- "В дороге..."
Солнечные руки окончательно опускаются под тяжестью свинцовых туч, роняя на землю синюю ночь. На выезде из леса в Мунцевичах ночь смазала переход из узкого лесного коридора, тем невероятнее выглядели голубовато-белые огоньки фур на М6, словно застывшие в чёрном янтаре чьи-то потеряные души. Справа я успел увидеть, как лунный диск скрылся за обрывком тучи. Жаль, у меня нет вытянутого носа, обрамлённого сахарными клыками, чтобы можно уткнуться им в чёрное небо и тоскливо завыть:
"- Дайте Хромому, подайте Хромому, киньте хоть маленький осколочек луны!"
Глюкоза наполняет мозг, возвращая чёткость восприятия, и ночь врывается в меня тихо шуршащей под колёсами дорогой, начинающими дремать дубами, уставшими за день, играя с ветром в шахматы-шумелки. Вот и Саша с Юрой здесь, хотя кто где сразу узнать не удаётся. Едем вместе до Заберези. Саша безуспешно пытается найти воду. Остановившись напротив двора лесхоза замечаю за забором, подсвеченный жёлтым фонарём ТДТ-55. Забившись в уголок грустно чернеет ржавыми гусеницами в ожидании незаслуженной участи. Оттрудились его братья, больше не таскают на стальных спинах мокрый белорусский лес, не лязгает по уютным просекам серебро траков. Верных на протяжении 30 лет друзей предательски расчленили скальпелем коррупции, сбросив в стальную огненную реку, в угоду ублюдочным одноразовым Амкодорам. Саша не оставляет попыток найти воду. Чувствую в себе силы, которых может скоро и не стать. Вкручиваю вперёд, уходя и от Юры, взяв с него обязательство "догнать во что бы то ни стало!" Одёжда почти высохла, дневной дождь отдалился куда-то в прошлую жизнь. Постепенно по пути начинают встречаться большие и малые группы едущие 140. Если на старте задорно месящая грязь стройная колонна напоминала вермахт поздней осенью сорок первого - уже тревожащаяся, но не потерявшая темп, то теперь кажется, будто попал в апрельскую ночь 45-го, на Зееловские высоты, откуда, обречённо копошась, пытаются уйти за Шпрее солдаты Бусе. На выезде на асфальт встречаю большую группу про-класса. Её размер ошеломляет после пустынных ночных дорог) В конце асфальта догоняю кого-то, светящего синими дисками. Хм, значит не только я таскаю с собой лишние вещи, пусть и не светящие? Выехав на тропу смерти перекуриваю, тут меня нагоняет Юра, с этого места до финиша ехали вместе. Доехав до переезда хватаюсь за стальную ниточку железной дороги, теперь она будет в пределах слышимости до самого финиша. Усталое КП Нарушевцы. Костёр окружен, но зато есть чай! Добиваю сгущёнку, набираю второй стаканчик. Туплю с ним в руке. Тут меня кто-то легонько толкает. После этого происходит вещь, за которую мне теперь очень стыдно. Я не сдерживаюсь и изливаю нецензурной формой в пространство всё, что, видимо, не высказал на дистанции, будто соскакивает туго натянутая тетива. Простите меня, пожалуйста, женщины и дети, находившиеся в это время на КП.
"Простите меня, если сможете, мне за мои дела достанется..."
С КП уезжает Витя Шерышев, вкручивая с такой скоростью, что ноги плохо различимы на фоне начинающей светлеть земли. Скоро уезжаем и мы с Юрой. На подъёме перед Гутой встречаем отдыхающего Витю. Едем в среднем темпе, я выключаю свет. На повороте вижу, что сзади накатывает несколько пятен фонарей. Потом успеваю забыть про них и очень сильно пугаюсь, когда кто-то, словно метеор проносится мимо, оставляя в глазах красные полоски. В рапсе, правда, их догнали почему-то. В тоннеле двое из них напугали ещё раз)) Силы уходят, накатывает предфинишная апатия. Встречаю Дядю Ваню, катящего велосипед. На фоне ломано ковыляющих трекеров он выглядит просто отдыхающим. О его беде узнал уже после финиша... Поднимается солнышко, горки выступают из тумана величественными спинами, покрытыми лесом, словно мамонты, неспешно бредущие в утреннем молоке. Гравейка курится исчезающей влагой, будто трава, растущая на серых холмах. Встречаем подругу Юры Алёну, ехавшую 150. Поглядывая в карту Комиссара неспешно подкатываем к КП Ластоянцы. Затем последний кусочек, показавшийся бесконечно длинным по сравнению со вчерашним днём, когда ехал по нему к старту. Оказалось, здесь даже есть жестокие подъёмы, не хуже Логойского района!!! Финиш. Нам с Юрой выдали чеки друг друга. Долго рассматривали свою скорость, пока я случайно не посмотрел на фамилию))) Зато глаза лучше чем уши запоминают имена. Юра уходит спать. На финише мелькают Витя и Женя со странными лицами) Аккуратно проникаю в палатку. Сергей говорит что-то очень грустным голосом)) Часок отдыхаю, но постепенно будит боль в связках. Слышу голос Дяди Вани. Вылажу и слышу историю о расслоившихся покрышках. Да, это подвиг, столько катить велосипед под руку! Ещё только 8 часов! Хожу по БЛ бледной тенью, пытаясь отогреться. Вскоре все просыпаются, все довольны, угощают меня вкусненьким, я тоже не отстаю. Оказывается, есть предварительные результаты! Я 30-ый в своём классе и 59-ый в генерале, что же, примерно то, на что я рассчитывал, хотя на дистанции, ориентируясь только на время в это тяжело было поверить)) Ребята уходят на дизель, и я дальше брожу в ожидании награждения. Пересеклись с Виталием, которого я не узнал на брифинге. Приятно, что ещё один человек связывает меня не только с каской)) К награждению мне становится уже жарко и сонливо. Порадовавшись за победителей гружусь в подоспевший "БРЭМ")) до Яцково, где на 5 часов проваливаюсь в глухой сон...
Спасибо организаторам за самые интересные Налибоки из трёх, в которых я участвовал. Не хватило только бесконечных грейдеров вдоль мелиоканав. Спасибо волонтёрам, в этом году их работа поистине подобна подвигу! Всем приехавшим, не побоявшись дождя, особая благодарность тем, кто составил компанию в дороге и тем, кто мысленно был со мной. Юре отдельное спасибо за сертификат Велопарка! На него я "купил" себе про запас кассету и цепь!
П.С. Да, я тоже из тех, кто хотел больше. Не отказываюсь от прошлогодних слов "даёшь 300 километров". Я бы не уложился в контрольное время и это было бы лучшим стимулом к следующему году!
В отчёте использованы стихи Андрея Лысикова и Seventh, картина Анды Лаце